Горбачевская Перестройка начиналась с гласности. А одной из главных тем молодежной печати тех дней стал досуг молодежи. О проблемах научно-технического творчества молодых, клубах по интересам, дискотеках велись жаркие споры на голубом экране, в комсомольских изданиях, радиоэфире. В них участвовали известные поэты, педагоги-новаторы, общественные деятели, высокопоставленные чиновники…

Перестройка давно завершилась, а вот проблема осталась. Как мы распоряжаемся свободным временем сегодня? И не только в городе, но и вдали от него, в глубинке?

Наш корреспондент Юля Шершакова получила редакционное задание – оттянуться в деревне Криница Воронежской области. Однако не будем лукавить — подобная ситуация складывается почти во всем Черноземье, да и, пожалуй, по всей России. Увы, в русской глубинке больше грустного и печального, нежели весёлого и жизнеутверждающего. Особенно, когда речь заходит о судьбе молодежи.

Рецепт табуретовки

Лето. Пора каникул и отпусков. Любая деревня словно оживает, и после долгих скучных дней здесь снова слышится молодой смех, гремит вечерами музыка в обшарпанных домах культуры, рычат старенькие мотоциклы.

В эту пору жизнь не затихает ни на минуту, стоит только погаснуть запоздалому огоньку в окне чьего-нибудь дома, и на улицу выходит молодёжь. Они становятся хозяевами ночи, после долгих месяцев учёбы, лекций и сессий свобода опьяняет, и тогда начинаются опасные игры.

Кто должен организовывать досуг в селе? Директора домов культуры, относящиеся довольно пассивно к своей работе, ссылаются на недостаточную финансовую поддержку, мол, и на хорошее оборудование денег не хватает, и актовые залы находятся в аварийном состоянии.

В ответ главы администраций предлагают устраивать платные дискотеки, но отказываются жители деревень платить за вход в клуб, больше напоминающий сарай, где проходят даже не дискотеки, а танцы под сломанный магнитофон. В результате, проблемы остаются нерешёнными, и всё новые и новые жалобы продолжают складироваться в папках.

Вот и приходится молодёжи самостоятельно придумывать себе развлечения. Уже с десяти лет в провинции не принято отказываться от ста граммов самогона, ну а после окончания школы бывшие выпускники не знают веселья без этого «чудотворного эликсира». «Для чего?» — спросила я шестнадцатилетнего паренька. «Для настроения» — ответил он мне с чувством какого-то непонятного достоинства, — «выпьешь и о проблемах сразу забываешь». Да, какие проблемы могут быть в таком возрасте, объясните мне, и что же будет дальше, если уже с шестнадцати лет искать решение всех жизненных задач на дне стакана?

Пьянство – извечный русский порок, и бороться с этим невозможно ни кнутом, ни пряником. Но, если в городах то ли пьяных не так заметно, то ли их, действительно, меньше, потому что нет такого соблазна, как в провинции, то в деревнях непьющий мужчина — редкость. Это главная проблема, избавление от которой во многом могло бы изменить жизнь. Мальчик, насмотревшийся на пьяного отца и заплаканную мать, обычно зарекается, что не будет пить, но, выходя на улицу, не находит в себе сил сказать нет своим товарищам, предлагающим выпить.

Что такое самогон знает, наверное, каждый. Но не стоит путать доброкачественный напиток с той отравой, что делают обычно пенсионеры в деревнях.

Настоящий самогон бродит на сахаре, настаивается на травах или мёде. Но это очень дорого, и торговать им невыгодно. Поэтому самогон на продажу делается по другим рецептам, и каждый пытается выбрать максимально дешёвые ингредиенты.

Эффекта брожения можно добиться, добавив вместо сахара птичий помёт, благодаря «дихлофосу» напиток становится крепче. Но самое большое преступление совершают те, кто торгует разбавленным метиловым спиртом.

Из школьного курса органической химии все знают, что метиловый спирт – ядовитое вещество и, накапливаясь в организме, он приводит к летальному исходу. Я знаю о четырёх случаях смерти, в результате эпилептического припадка, вызванного чрезмерным употреблением подобного снадобья.

Никто не скрывает, из чего в деревнях гонится самогон, все знакомы и с рецептом и с несложной технологией, но слишком уж велик соблазн, и желание напиться за какие-то 25 рублей побеждает инстинкт самосохранения.

Однако, пьянство – далеко не самая страшная забава сельской молодёжи. Ведь всегда остаётся надежда, что вместе с периодом взросления у молодых людей пройдёт и тяга выпивать в сомнительной компании за клубом. Гораздо более опасная игрушка – сушеная конопля.

Травушка-муравушка

В Чернозёмной полосе России она растёт, как сорняк. Почти во всех заброшенных дворах поэтично колышутся на ветру её сочные резные листья. И даже как-то не верится, что из этого растения, кроме конопляного масла и конопляной нити, получают пусть и лёгкие, но наркотики — гашиш или анашу.

В небольших провинциальных городах гашиш стоит примерно 350 рублей за несколько грамм. Изготавливают из пыльцы, потом спрессовывают в пластины и курят. Анаша или «план» — сушёные листья конопли.

В деревнях Черноземья легкий наркотик употребляют процентов 90 всех молодых людей. Хотя официальных цифр по этому поводу, наверное, никто не знает, но порою банальные наблюдения оказываются красноречивее любой статистики.

«Планом», конечно, никто не торгует, его каждый может нарвать в соседнем дворе, насушить и потом курить.

Я была свидетельницей того, как однажды один шестиклассник, приехавшей из города погостить к бабушке, не смог устоять перед соблазном почувствовать себя взрослым. И никто из более старших ребят не объяснил ему, какой вред может нанести первая затяжка.

Наверное, поэтому последствия поразили даже тех, кто уже не первый год развлекает себя подобным образом. Мальчугану стало казаться, что за ним гоняется «фиолетовый харамбур». Из сбивчивого рассказа шестиклассника я поняла, что это некий крылатый дракон. Как же на самом деле выглядело странное существо, остаётся до сих пор загадкой.

Самое главное то, что этот первый раз оказался именно только первым, а не последним.

«План» поднимает настроение, избавляет от усталости и забот, и каждый, кто впервые его пробует, уверен, что он не привыкнет. Однако потом признаются, что с каждым разом его хочется всё больше и больше. Галлюцинации от сушёной конопли бывают нечасто, увидеть «харамбура» или услышать голоса можно только от очень большой дозы, либо с непривычки, но это как раз и играет злую шутку.

Анаша кажется безобидной, и пробовать её не боятся. Но примерно каждый десятый из тех, кто начинал с конопли, переходят на наркотики из мака. А это уже бездна.

Лютики-цветочки

Мак, тот самый, что так недолго пылает своими яркими цветами, сотворён, видимо, дьяволом. Любой может дома сварить из него наркотик. Сложность заключается лишь в том, что надо успеть нарвать нераскрывшиеся коробочки этого растения, сама же технология изготовления проста. Вряд ли так можно получить серьёзный тяжёлый наркотик, однако это первый шаг к пропасти, возврата к прежней жизни уже нет.

Спасает молодых людей лишь то, что в деревнях и мелких провинциальных городках нет активной продажи более серьёзных наркотиков. Страшно представить, как выглядела наша страна, если бы и в глубинке тот же героин был бы так доступен, как в Москве. Но и человек, употребляющий мак, перестаёт быть человеком. Летом он бродит по полям и огородам, пытаясь найти свой смысл. Надо успеть собрать коробочки раньше других. Их счастье в той же кастрюле, где варится проклятый мак.

Зачем вы, девушки?..

Алкоголь, курение, наркотики – стандартный набор вредных привычек. Добавьте к этому низкий уровень образования, затоптанные духовные ценности, и вы получите портрет типичного представителя провинциальной молодёжи. К счастью, в сёлах ещё остаются девушки и юноши, которые хотят тянуться к знаниям, их можно чем-то заинтересовать и отвлечь. Но сделать это некому.

К сожалению, большинство учителей сельских школ – учителя по образованию, но не по призванию. Девушки, окончившее девять классов, идут в педагогическое училище потому, что это или недалеко от дома, или невысокая плата за обучение.

Я не хочу бросать камень в огород сельского педагога, но скучно отсиживаться на уроках, если на протяжении восьми лет тебе объясняют сухой материал строго по учебнику. Многие, окончившее школу на «пять», в средних специальных заведениях становились троечниками, это свидетельствует о многом.

Только не подумайте, что все молодые люди в провинции глупы, это не так. Многие обладают природным умом, умеют поддержать беседу и внимательно слушают что-то интересное, но нет возможности обогащать свой духовный мир — сельские библиотеки бедны, книжных магазинов почти нет. Впрочем, не в них одних дело – столичные дети тоже давно перестали читать.

Теперь хочется поговорить о девушках. Вернее, большинство перестают быть девушками ещё в школе. Если в крупных городах подобные случаи не редкость, то в провинции – это тенденция. Слишком уж много свободы получает девушка, вырвавшаяся на волю, и даже если до этого она была примерной и послушной дочерью, то улица продиктует ей свой устав. И она не будет жалеть ни о чём, идя в пятнадцать лет на аборт.

Кстати, эту операцию делают в областных больницах очень часто, порою более десяти в день. Если учесть, что в райцентрах живёт, как правило, 30-50 тысяч человек, легко понять, какая это огромная цифра. Стоит аборт от восьмисот рублей до двух тысяч, но непрофессионализм врачей нередко приводит к необратимым последствиям.

Грустно, но многие из тех, с кем когда-то я ребёнком играла в куклы из кукурузных початков, давно уже испытали всё то, что не всегда женщины испытывают за всю жизнь. Любовь? Смешно, но каждую свою случайную связь почему-то принято называть любовью.

В двадцать лет многие уже успели несколько раз выйти замуж и развестись, войти в мир разврата и всепозволения, а потом вдруг стать идеальной женой, но, быстро устав от семейной жизни, вновь пойти туда, где всех интересует лишь женское тело.

300 рублей – столько стоит любовь в деревнях, в такую сумму девушки оценивают свою честь, совесть и будущее.

В последнее время в крупных городах перестало быть модным выходить замуж очень рано. Современная девушка понимает, что свадьба сразу после выпускного ставит крест на свободе молодости, на женском «я». В деревнях же девушка старше 20 – старая дева. На неё уже не засматриваются парни, и устроить свою личную жизнь с каждым днём становится всё сложнее. Вот и стараются девушки выйти замуж до этого «критического» возраста. Правда, такие браки либо быстро разрушаются, либо живут супруги вместе, но каждый своей жизнью.

Я знаю десятки подобных историй, когда, например, жених в день свадьбы оставляет невесту с гостями, а сам уезжает к другой, когда муж и жена весело рассказывают друг другу об очередных любовных победах.

Но писать только о плохом нельзя, везде рядом с отрицательным стоит положительное. Другое дело, что достоинства слишком часто теряются в дремучем лесу недостатков. Есть хорошее и в провинциальной молодёжи. Во-первых, как и везде, здесь встречаются исключения – замечательные люди, порядочные девушки, умные ребята. Есть и среди моих знакомых те, кем управляет целомудрие, а не стадное чувство. И в этом вовсе не заслуга воспитания. К сожалению, часто дети из интеллигентных семей становятся быдлом. Жалко, что никто не считает, какой процент девушек и парней, воспитанных в строгости, затягиваются улицей. Наверное, спасти молодых людей от пагубного влияния вредных привычек может только самосознание. Только как его разжечь в себе?

Провинциальная молодёжь проще. Она умеет радоваться жизни, в ней есть чувство жалости и сострадания. Никто никогда не играет на публику, и каждый остаётся самим собою. Если случается беда, то все сплачиваются вместе: готовы давать ложные показания в суде, чтобы вытащить кого-то из неприятной ситуации, всем селом собирают деньги, чтобы помочь откупиться или заплатить долг. Правда, иногда подобное единение доходит до абсурда, и тогда проливается кровь.

Зачем я говорю всё это? Порою жизнь страшнее любого фильма ужасов, суровее кровавого боевика, но это жизнь, и её сценарий не переписать. Мы не вправе убегать от реальности и не смеем отворачиваться от правды. А она такова, что не хочется замечать её, хочется просто закрыть глаза и сказать: «Пройдёт». Но ведь вскоре у русской провинции не будет будущего. И остановить этот распад сможем только все мы вместе. Только хватит ли у нас сил, и, главное, желания?

Юлия ШЕРШАКОВА,
выпускница Школы журналистики в Домжуре,
студентка журфака МГУ

Деревня Криница Воронежской области – Москва